М. А. ВРУБЕЛЬ — А. А. ВРУБЕЛЬ 1874 год
Поздравляю тебя, дорогая Анюточка, с новым, 1874 годом и желаю тебе: 1) отлично кончить педагогические курсы и 2) наискорейшего и наисовершеннейшего исполнения всех твоих желаний и стремлений. Итак, мы вступаем в 1874 год, год весьма важный для нас, как справедливо заметил Папаша, во всех отношениях: в этом году ты кончаешь педаг[огические] курсы, я — гимназию и так[им] образом выходим на более самостоятельную дорогу; в этом году произойдет решение участи всей нашей семьи в смысле приведения в известность нашего местопребывания на будущее время (и наше общее желание, чтобы таким местопребыванием была Варшава), и наконец, что всего важнее, в 1874 году болезнь Папаши должна выясниться и обещать таким образом нам тот или другой исход (я надеюсь и ожидаю — самый благоприятный).
Что же касается до настоящего состояния папашиного здоровья, то оно остается все еще в прежнем положении: общее состояние хорошо, а глаза — плохи, хотя Шмидт и говорил Папаше последний раз, что ретина несколько бледнее и замечаются местами всасывания (крови). Вот тебе подробности хода папашиной болезни за это последнее время (которые ты передашь Скребицкому1 — к которым я прибавляю настоятельную просьбу Папаши, чтобы ты написала нам наставления Скребицкого, так как сам он о них ничего не пишет). Ты, может быть, уже знаешь, что месяц с лишком тому назад Шмидт прописал Папаше сублемат (сулему) в пилюлях по 1/30 гр. в день. По принятии 23/30 гр.
Папаша почувствовал металлический вкус во рту и некоторую неловкость, ломоту в правой руке, ноге и в правой стороне шеи. Тогда Шмидт велел прекратить приемы сублемата и прописал пилюли Бланкара (Feri jodati), no 3 пилюли в день. Какие-то будут последствия этих приемов — еще неизвестно. Меня утешает, однако, и радует то обстоятельство, что Папаша нисколько не изменился ни в своих привычках, ни в своем всегдашнем настроении: жажде деятельности и подвижности. Значит, болезнь Папаши не имеет той тесной связи с общим состоянием организма qu'ait beau imaginer m-rs Skrebitzky et Botkin [Как бы это ни изображали господа Скребицкий и Боткин (франц.).], a следовательно, теряет уже половину своей серьезности. Таково мое мнение об этом предмете, и я от всей души желал бы, чтобы оно не было ошибочно.
О себе скажу, что я провожу нынешние праздники весело, — сверх обыкновения, так как вот уже 4 года, как я провожу праздники никуда не выходя, кое что почитывая и порисовывая. Такое не совсем уместное исключение для нынешних праздников произошло от знакомства с французскими актерами, о котором тебе Папаша верно уже говорил. Это очень милые люди, и я с ними тем больше сошелся, что вижу в них отличных знатоков искусства и я, как адепт последнего, нахожу с ними нескончаемые темы для разговора. Им очень понравились мои croquis ? la plume [Наброски пером (франц.).] действующих лиц в разных пьесах, так что, благодаря этим croquis, я имел удовольствие познакомиться с главой французской труппы m-elle Keller, пить с ней чай и слышать от нее несколько любезностей моим рисовальным способностям. Все это меня несколько увлекло, так что я сделал порядочную глупость, обещав Delpant нарисовать его вальсирующего с m-elle Keller (в опере "La fille de m-me Angot) ["Дочь мадам Auro" — оперетта Лекока.] акварелью, и теперь рисунок отнимет у меня очень и очень много времени.
Но вообще согласись, что это знакомство очень оригинально, мило и интересно. О последнем можешь судить уже потому, что этот предмет занял четвертую часть моего, извини, короткого и даже очень короткого и некрасивого письма; но я ведь считаю промежутки между моими письмами годами, и это обстоятельство может служить извинением если не первому недостатку моего письма, то, с грехом пополам, последнему. Да, многое, очень многое есть поважнее знакомства с Keller, о чем бы мне следовало тебе написать, но на это понадобилось бы много времени, а я таки порядочный лентяй, и кроме того весь запас моего прилежания и терпения окончательно истощился на моей акварели; а потому беседу об этом "многом" я откладываю до недалекого уже свидания; а покуда до свидания! Крепко обнимаю тебя и еще раз желаю в новом году всего хорошего. Достаточно, если будешь писать почаще к Папаше: твои письма его очень радуют. Еще раз прощай!
Любящий тебя брат М. Врубель
Новый год мы проводили с Красовскими2 у Анковских и вспоминали за тостами об отсутствующих, как-то у вас проводится этот вечер, и делали разные предположения по поводу места и обстоятельств встречи будущего 1875 года, оказалось, что, по всей вероятности, мы встретим этот год опять врозь и из Врубелей в Одессе разве останутся только одни Арцимович.3
__________
1 Скребицкий Александр Ильич (1827 — 1915) — двоюродный брат отца художника, врач-окулист, общественный деятель.
2 Красовские — родственники по отцу.
3 Арцимович — родственники по отцу.
 Врубель М.А. Италия(сцена из античной жизни). 1891. Эскиз театрального занавеса. |  Врубель М.А. Вид из окна. Сад. Зима. 1904. Б., акв., сепия. 32х25. Собрание семьи Ф.А. Усольцева |  Н.И. Забела-Врубель у куста сирени в саду на хуторе Н.Н. Ге. Фото В.Д. Замирайло. 1900. ОР ГРМ. ф. 34, ед. хр. 84, л. 15 |